— Теперь ты понимаешь, что я имею ввиду? Ты такая же дикарка, как и я.
— Это проявления магии. Человек не способен быть настолько прекрасным! — она ударила сама себя по щеке, сбивая морок.
— Как скажешь. Не стану спорить. Рассказывай, что твориться в лесу и отчего он так зол на людей.
— У меня есть условие. — с уверенностью упрямого осла начала она, но продолжить ей не дал.
Злость на её упрямство испарилась так же быстро, как и появилась. Я устало вздохнул и начал говорить таким тоном, чтобы даже до её тупого мозга дошёл смысл.
— Два нападения на нас подряд. Ты не в том положении чтобы выдвигать условия. Как видишь, у меня прибавилось пленных и, если не будешь сотрудничать, я пущу тебя расход, точно так же как твоих сородичей. — мои слова всё же достигли её сознания. Она наконец воспринимает меня всерьёз. А всего-то и нужно было, дать ей понять, что упорство может стоить жизни её сородичам.
— Я… Не могу говорить за них… — она это сказала так, словно сама из себя ничего не представляет.
По всей видимости, я просто не в курсе иерархии эльфийского рода и троица благословлённых древом жизни дев, на данный момент самые главные из всего пленного биомусора.
— Вот оно что. Выходит ты, бесполезна? — я хищно улыбнулся, заставив ту испугаться и бросить взгляд на своих сородичей, которых я пустил в расход.
— Нет… — она пыталась подобрать правильные слова. — Мои слова, как командира, позволят обойти некоторые, очевидные недопонимания. — видимо, она говорит о лютой ненависти к человеческому роду. Мы с ней уже прошли этот этап знакомства, а вот с той троицей, такое ещё предстоит.
— Тоже верно. — мне, по сути, хватит и влияния аристократа с его очарованием, но использовать эту особенность будет не лучшей идеей. — Тогда пойдём, поболтаем с твоими. Подбирай слова правильно.
Мы подошли к ним и только сейчас я увидел, насколько Честер был безжалостен. Парень положил большой болт на связывание бедолаг, он им просто сухожилия порезал, а некоторым позвоночники сломал. Походу ему сильно не понравилось, что его господин вынужден был уходить в глухую оборону и это задело честь аристократа.
Жестко он с ними, но так даже лучше. Пусть бояться, меньше напортачат.
Чтобы влияние эльфийского очарования не смущало мой разум я приказал развернуть их спиной ко мне, между ними и мной поставил пленную эльфийку и магический щит. Честер стоял за их спинами и следил за обстановкой.
К слову, о его сражении с энтом, они на пару неплохо так покосили порядочный участок леса. Десятки деревьев лежат переломанные, на некоторых как на копьях висят тела эльфов. Взглянешь и подумаешь, что тут устроили настоящую бойню.
Я по-новому взглянул на аристократа. На парне ни одной царапины, словно это не он тут устроил тёмную для эльфийского рода. С этой силой фамилии, аристократ стал чудовищем среди чудовищ. Страшно, реально страшно.
Прежде чем начать разговор, исцелил всех троих эльфийских девушек, а то их лица после Честера были разбиты, да и в принципе ранения не способствовали дипломатии.
— Знакомиться не будем, это не к чему. — начал я. Пусть они особенные для эльфийского рода, возможно даже больше, чем я думаю, но для нормального разговора будет лучше не знать с кем имею дело. Они пленные, обычные пленные и возможно, знают больше, чем остальные. — Мы пришли к вам за помощью, вы не стали говорить и вместо этого сходу напали, получив жестокий отпор. Получили по заслугам. И теперь, я буду спрашивать вас без уважения и правил приличия. Это ясно?
— Вторжение на земли эльфов это нарушение соглашения между нашими расами. — говорила одна из эльфийских женщин в белых одеяниях, не самая главная если судить по украшениям. Это скорее служанка, или жрица-прислужница. Как-то так. Но вскрой мне брюхо гоблин, какой же чарующий у неё голос! — Для нас вы не более чем отступники собственного королевства, преступники, за которыми не стоит легитимный владыка.
Теперь я понимаю Эльвади, это просто капец какая жесткая промывка мозгов! Они точно имеют в своём роду суккубов, иначе не могу объяснить почему я стал таким влюблённым в этот голос. Давно, очень и очень давно позабытое чувство в груди, когда смотришь на предмет своего обожания. Радость, печаль, счастье, желание приехать, обнять, обрадовать возлюбленную. Думать сердцем, ради неё одной, не жалея себя. В любое пекло, любую глупость, лишь бы она была довольна, лишь бы вызвать её улыбку.
Сука, как они это делают?
Эльвали положила свою руку мне на плечо, я повернул голову и увидел, что она землей испачкала своё лица намалевав там усы. Выглядело это настолько комично что очарование эльфиек тут же развеялось.
Фух… Это было близко. А девушка ещё смотрит с таким серьёзным выражением лица. Как лучший друг, как братан. На это просто невозможно смотреть без смеха.
Прыснул в кулак, после чего откашлялся и продолжил.
— Пусть так, но как ты объяснишь атаку зверей на деревню, где участвовал хранитель леса? Что делал трент в непосредственной близости от неё, почему вообще звери нападают на людей посреди леса? — походу эта барышня всё же настроена на разговор. Не уж то нам посчастливилось наткнуться на кого-то достойного говорить за эльфийскую расу?
— Мы дети леса. Нас ведёт воля леса. Нас, и всех, кто здесь живёт. Тебе, человек, не понять этого. — туманное объяснение было вполне конкретным. Иди ты нахер, Дейн. Тебе тут не рады и объяснять никто и ничего не будет.
— На кой тогда вообще границы охраняете, убивая людей? Договоры ещё с нами, какие-то имеются… Это всё тоже воля леса? Верится с трудом и больше смахивает на самодеятельность обиженных на родителя детей. — именно так это и выглядело.
Если они дети леса, значит, по сути, творения природы, а люди, насколько мне известно, тоже творение природы. Как и все живые существа. И эта мать земля, любит всех одинаково. Если представить, что эльфы в ведомые своей гордыней захотели стать любимым ребёнком, то становится вполне понятна их отношение к остальным расам.
Не давать другим приближаться к воплощению матери, естественная защитная реакция. Одна эта гипотеза многое объясняет.
Высокомерные и ревнивые детки…
— Люди… Вы глупы и невежественны, вы ничем не отличаетесь от орков скалистых равнин. Ваша тяга к завоеваниям и стремление опустошать земли до самого горизонта сравнима с неутомимым голодом нежити. — толкнула она речь в которой было больше печали чем ненависти.
— Соглашение между нашими расами, великое деяние героя, но вы уже забыли о нём, растоптав его подвиг. — за неё продолжила говорить другая служанка, а вот госпожа, так и хранила молчание.
— Ты пришел за помощью, но как мы можем верить человеку, если он безжалостно проливает эльфийскую кровь? Как можно верить убийце? Герой, не позволял себе такого, а иного мы не примем.
Я смотрел на этот оркестр тупоголовых эталонов красоты и тупо не понимал их мышления. Складывалось впечатление что я имею дело с кем-то не способным принять чужое мнение в принципе. Оно для них словно и не существовало вовсе.
